ЛОМАНОВ Александр Владимирович – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН

В этом году словосочетание «китайская мечта» стало в Китае главным и практически повсеместным. О «мечте» пишут газеты, про нее снимают телевизионные сериалы, молодежь по всей стране участвует в массовых мероприятиях на тему «моя мечта и мечта Китая». Эта тема стала ключевой в системе образования и патриотического воспитания. Основным источником для формирования и развития «китайской мечты» стали выступления лидера страны Си Цзиньпина, уделяющего приоритетное внимание популяризации этой концепции.

Лозунг «китайской мечты» вошел в общественную жизнь страны в ноябре 2012 г. вскоре после смены руководства Компартии Китая на XVIII съезде. В одном из первых выступлений в качестве нового партийного лидера Си Цзиньпин заявил, что «осуществление великого возрождения китайской нации - это величайшая мечта китайского нации начиная с нового времени». Речь идет о периоде после Опиумной войны 1840 года, в которой иностранцы нанесли поражение цинской династии. В истории Китая начался период тяжелых испытаний и потрясений, ответом на этот кризис стал напряженный поиск новых путей развития страны.

Си Цзиньпин пояснил, что «китайская мечта» включает в себя три цели – это превращение Китая в богатое и сильное государство, энергичное развитие китайской нации и создание счастливой жизни для народа. Чтобы «китайская мечта» стала реальностью, лидер призвал помнить о трех необходимых условиях. Во-первых, страна должна двигаться вперед по собственному «китайскому пути», найденному в результате длительных и трудных поисков. Во-вторых, для осуществления «мечты» нужно «развивать китайский дух», опирающийся на патриотизм, реформы и инновации. В-третьих, обязательно следует «сплотить силы Китая».

Старые мечты не исчезли из китайской мысли. Возникшая в Китае более двух тысячелетий назад идея общества «великого единения» (датун), когда «Поднебесная принадлежит всем», в новых условиях стала синонимом идей социализма. Древние конфуцианцы полагали, что ступенью к этому идеальному обществу является общество «малого благосостояния» (сяокан), когда люди обеспечены основными условиями для жизни. Обе идеи вошли в китайские политические проекты ХХ века – мечта о «великом единении» увлекла лидера демократической революции 1911 года Сунь Ятсена, а в 1979 году «архитектор реформ» Дэн Сяопин провозгласил цель создать в Китае общество «малого благосостояния». В наши дни «завершение всестороннего строительства общества малого благосостояния» провозглашено частью «китайской мечты». Эта цель должна быть достигнута к столетнему юбилею создания КПК, то есть к 2021 году. Несмотря на метафоричность формулировки, речь идет о конкретных материальных результатах. За десятилетие ВВП страны и доходы на душу населения должны вырасти вдвое, и тогда к началу 2020-х среднестатистический китайский горожанин будет получать около 6,5 тыс долларов в год, житель села – 2 тыс долл.

Прежние мечты о будущем Китая становятся реальностью. В 1919 году Сунь Ятсен составил «План строительства государства», где было намечено покрыть страну сетью железных дорог, доходящих даже до высокогорного Тибета, построить плотины гидроэлектростанций, соорудить крупные порты для международной торговли. В условиях внутреннего хаоса и нарастающего военного давления со стороны Японии реализовать эти планы в первой половине ХХ века было невозможно. Теперь все это стало явью. После образования КНР в 1950-е годы Мао Цзэдун мечтал о быстрой индустриализации, с помощью концентрации ресурсов и людского энтузиазма он хотел ускоренными темпами «обогнать Великобританию и превзойти Америку». Тогда эти планы были неосуществимы, однако ныне Китай уже стал второй экономикой мира после США, а лет через десять у него есть все шансы стать первым.

В Китае постоянно напоминают о том, что экономическая мощь важна, но одной ее недостаточно. В XIX веке страна была самой крупной экономикой мира, но это не помогло ей выстоять перед лицом иностранного вторжения. Теперь Китай занимает в мире намного более весомое и устойчивое положение, однако пределы прежней модели экономического роста, созданной в период реформ, близки к исчерпанию. Невозможно продолжать уповать на дешевую рабочую силу, на расширение экспорта и неограниченную эксплуатацию природных ресурсов. Чтобы продолжать движение вперед, Китаю нужно создавать новые высокотехнологичные производства, опирающиеся на собственные передовые научные разработки, избавляться от зависимости от ненадежных внешних рынков, стимулировать спрос на товары и услуги со стороны собственного населения, принимать неотложные меры по сохранению и восстановлению окружающей среды.

Чтобы поменять модель развития, Китаю придется решать трудные проблемы, а это может привести к замедлению темпов экономического роста. Торможение уже происходит и его усугубляет слабость спроса на китайские товары на западных рынках, пострадавших от мирового кризиса. В этот непростой момент «китайская мечта» призвана сплотить китайское общество, придать людям уверенность в перспективах развития страны. Идея национального возрождения способна стать основой для создания максимально широкого консенсуса в китайском обществе – многоликом и многослойном, где возник серьезный разрыв по уровню доходов между богатыми и бедными. По отдельности миссию общенародной консолидации не могут на себя взять ни марксистская идеология, ни конфуцианский традиционализм, ни, тем более, экономический либерализм. Вместе с тем всеохватная «мечта» не отвергает ни одно из этих течений, она вбирает в себя и лозунги приверженности пути китайского социализма, и призывы к сохранению национальной культуры, и понимание важности рыночного хозяйства для создания общественного богатства.

Китайское руководство уделяет большое внимание идейно-воспитательной роли «мечты». В мае Си Цзиньпин встретился с молодыми людьми, принимавшими участие в общенациональном форуме под названием «В осуществлении китайской мечты молодежь смело берется за дело». Он с удовлетворением отметил, что новый лозунг уже занял заметное место в жизни общества: «Теперь все обсуждают китайскую мечту, все думают о том, как китайская мечта связана с ними, о своей ответственности за исполнение китайской мечты». В том же выступлении прозвучали три характеристики «китайской мечты», подчеркнувшие ее предельно всеохватывающий характер - она принадлежит «прошлому, настоящему и будущему», «государству, нации и также каждому китайцу», «китайская мечта наша, но еще более она принадлежит молодому поколению».

Китайские публицисты нередко ставят вопрос о том, что означают слова о «великом возрождении» как сущности «мечты» и где именно в прошлом находится «точка восстановления» былого величия страны. Идет ли речь о легендарном процветании и культурной открытости времен династии Тан? Или о правлении последней династии Цин, когда территория страны расширилась до небывалых пределов? Либо, быть может, о временах Мао Цзэдуна, мечтавшего о лидерстве в деле продвижения мирового социализма?

Ныне в Китае часто вспоминают произнесенные в 1956 году слова Мао Цзэдуна о том, что в начале XXI века Китай как страна с большой территорией и населением станет достаточно развитым для того, чтобы «внести значительный вклад в дела человечества». О том же говорил в 1985 году Дэн Сяопин, отметивший, что по мере приближения к уровню развитых стран Китай обретет в мире иной вес и роль, и сможет вносить в дела человечества сравнительно большой вклад. Теперь этот тезис развивает Си Цзиньпин. В интервью зарубежным СМИ в мае 2013 года он подчеркнул, что Китай будет не только развиваться сам, но и нести ответственность за развитие всего мира и вносить вклад в это развитие, создавать блага не только для народа Китая, но и для народов всего мира: «Осуществление китайской мечты принесет миру мир, а не потрясения, это шанс, а не угроза».

В марте 2013 года во время визита в Россию (напомним, что это был первый зарубежный визит китайского лидера в статусе председателя КНР) Си Цзиньпин подчеркнул, что после столетия иностранной агрессии и внутренних конфликтов китайский народ глубоко понял ценность мира: «Когда Китай становится развитым и сильным, это несет миру еще больше шансов, а не какую-то угрозу. Мы хотим осуществить китайскую мечту, которая принесет счастье не только китайскому народу, но и народам всех стран»

В апреле 2013 года на Азиатском форуме в Боао Си Цзиньпин подчеркнул, что Китая неотрывно от Азии и мира - в свою очередь, их процветание и стабильность также нуждаются в Китае. Он сообщил, что с начала нынешнего столетия торговля Китая с соседями выросла с 100 млрд долл до 1,3 трлн долл. Для многих соседних стран Китай стал крупнейшим торговым партнером, крупнейшим экспортным рынком и главным источником инвестиций, единство интересов Китая с Азией и миром стало беспрецедентным.

Китайский лидер выразил уверенность в том, что экономика страны продолжит рост, внутренний спрос расширится, а инвестиции вовне значительно увеличатся, что сулит иностранцам значительные выгоды в сотрудничестве. По словам Си Цзиньпина, в ближайшие пять лет китайский импорт составит 10 трлн долл, прямые зарубежные инвестиции - 500 млрд долл, количество выезжающих за рубеж китайских туристов превысит 400 млн человек. Эти цифры стали подтверждением ключевого тезиса: «Чем больше развивается Китай, тем больше шансов на развитие он приносит Азии и миру».

По мере расширения внутреннего спроса внутри Китая страна постепенно избавится от прежней односторонней зависимости от внешних рынков сбыта, иностранные производители получат возможность увеличить свои прибыли за счет расширения продаж внутри Китая. Деньги китайских потребителей, инвесторов и туристов будут уходить за рубеж, поддерживая мировую экономику. Однако вклад Китая в мировое развитие не может ограничиваться торговлей, инвестициями и туризмом. Опыт показывает, что западные страны, покупающие значительные объемы китайской продукции и вложившие в экономику Китая крупные средства, зачастую относятся к Китаю с недоверием и предубеждением, перспектива роста китайской мощи вызывает у них тревогу. Экономические связи порождают взаимозависимость, но гармонии в международных отношениях они не гарантируют.

Поэтому не менее важным вкладом Китая в развитие человечества должны стать духовные ценности и культурные богатства. Размер экономики и прочие показатели, исчисляемые в денежных суммах, сами по себе не гарантируют Китаю желанное место в авангарде мировой цивилизации – хотя прошлый опыт недвусмысленно свидетельствует о том, что бедная и слабая страна заведомо не может претендовать на подобный статус. Эти задачи будут решаться в рамках провозглашенных Китаем целей создания «могущественного культурного государства», продвижения во внешний мир достижений традиционной и современной культуры, расширение влияния с помощью инструментов «мягкой силы».

Как «китайская мечта» соотносится мечтами народов других стран, прежде всего с пресловутой «американской мечтой»? Многие китайские авторы предпочитают указывать на их коренную противоположность: дескать, китайская мечта является коллективисткой, а американская возвышает ценности индивидуализма. Действительно, в одном из выступлений Си Цзиньпин подчеркнул: «История говорит нам, что перспектива и судьба каждого человека тесно соединены с перспективой и судьбой государства и нации. Государству хорошо, нации хорошо, и тогда всем хорошо».

И все же за десятилетия рыночных реформ китайское общество сильно изменилось, в нем стали весьма заметны индивидуалистические тенденции. Акцент на приоритете государства и нации не означает возвращения к временам Мао Цзэдуна, когда индивид был полностью подчинен коллективу. В нынешнем многообразном обществе, где есть разные формы собственности и где частный бизнес вносит значительный вклад в развитие страны, возвращение к прошлому невозможно. «Китайская мечта» призвана отразить новый баланс интересов между индивидом, обществом и государством, сложившийся за годы реформ. Речь идет о том, чтобы сделать взаимосвязанными общую мечту Китая и индивидуальные мечты каждого китайца. О личных чаяниях людей Си Цзиньпин говорил в ноябре 2012 года на первой встрече с журналистами после завершения партийного съезда: «Наш народ любит жизнь. Он ждет, чтобы лучше стало образование, более стабильной была работа, более удовлетворительными стали доходы, более надежными - социальные гарантии, более высоким - уровень медицинского обслуживания, более комфортабельными - жилищные условия, более прекрасной – окружающая среда. Народ ждет, чтобы дети могли расти, работать и жить еще лучше. Устремленность людей к прекрасной жизни - это и есть цель нашей борьбы»

«Китайская мечта» кажется иностранцам непонятной в той же мере, в какой внешнему наблюдателю бывает трудно понять сущность нынешнего китайского пути развития. В Китае подчеркивают важность коллективных ценностей, однако речь не идет ни о повторении советской модели, отрицавшей частное предпринимательство, ни о западноевропейском «социальном государстве», построенном на масштабном изъятии прибылей и доходов для их перераспределения. Если бы на заре реформ в Китае не создали пространство для предпринимательской активности тех, кто был готов откликнуться на призыв реализовать свой деловой потенциал и обогатиться первыми, страна не сумела бы выйти в мировые лидеры.

Си Цзиньпин пояснил: «Китайская мечта - это национальная мечта, это также мечта каждого китайца». Лидер призвал людей сплотиться для осуществления общей мечты через стремление к личным целям, подчеркнув: «У нас есть широкое пространство для стараний каждого человека по реализации своей мечты». «Китайская мечта» не тождественна «американской», но вместе с тем говорить об их несовместимости было бы натяжкой – в Китае также есть место для личного успеха и для реализации индивидуальной мечты о богатстве.

Китайские публицисты нередко вспоминают о пламенной речи чернокожего правозащитника Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» о достижении расового равенства в американском обществе. На первый взгляд кажется, что здесь две «мечты» отстоят друг от друга предельно далеко – для Китая эта тема не актуальна, там нет социальных и этнических последствий рабства. Однако на более глубоком уровне это противопоставление вновь оказывается условным. Ведь в китайском обществе все чаще говорят о важности поддержания равенства шансов представителей всех социальных слоев, об открытости для них вертикальной мобильности.

Конечно, ставить знак равенства между китайской и американской мечтой было бы неверно. Китайцы воспринимают себя как наследники древней цивилизации, у США как молодой (по сравнению с Китаем) страны с иммигрантской культурой этих черт нет. С другой стороны, по сравнению с «американской мечтой», с которой мир знаком уже не менее столетия, «китайская мечта» как официальная дискурсивная система существует менее года и пока не опирается на солидную базу научной и общественно-политической литературы. Американцы исходят из ощущения универсальности своего опыта, что постоянно ввергает их в соблазн навязать его другим. Китайцы, напротив, исходят из цивилизационной уникальности и специфичности своего пути развития, подчеркивая право каждой страны самостоятельно определять свой путь в будущее.

На совместной пресс-конференции с американским президентом Бараком Обамой в июне 2013 г. Си Цзиньпин подчеркнул совместимость «китайской мечты» с мечтами других народов: «Китайская мечта должна реализовать богатое и сильное государство, национальное возрождение, народное счастье, это мечта о мире, развитии, сотрудничестве и взаимном выигрыше, она сообщается с лучшими мечтами всех народов мира, включая американскую мечту». Важная особенность «китайской мечты» состоит в том, что она не отвергает чужие мечты и не стремится показать свое превосходство над ними.

На волне популярности темы «мечты» китайские исследователи часто задают вопросы о том, существует ли «российская мечта» и как она соотносится с китайской. Двух одинаковых «мечтаний» быть не может, как не может быть полностью одинаковых стран и народов. И все же многое кажется похожим. Как и в Китае, «российская мечта» носит отчетливый государственнический и коллективистский окрас, ее также можно назвать «мечтой о возрождении» после потрясений и глубокого экономического спада, пережитых страной в конце ХХ века. В отличие от Запада, владеющего силой и богатством, для России и Китая это перспективные цели, для достижения которых потребуется время и значительные усилия. Вместе с тем, как и в Китае, российские попытки «возрождения старины» в виде империи или советской системы будут обречены на провал. У наших двух стран много общих проблем и сходных целей, они могут вместе мечтать о лучшем будущем и совместно работать над тем, чтобы сделать его реальностью.